WTF Good Omens 2020, тексты, низкий рейтинг (миди "Шелковая лента...")

Название: Шелковая лента, или Не будите спящего Гавриила!
Автор: WTF Good Omens 2020
Бета: WTF Good Omens 2020
Второй канон: Артур Конан Дойль «Записки о Шерлоке Холмсе»
Размер: миди, 12300 слов
Пейринг/Персонажи: Шерлок Холмс, Джон Ватсон, Азирафаэль, Кроули, Гавриил, Азирафаэль/Кроули
Категория: джен
Жанр: юмор, флафф, детектив
Рейтинг: G
Предупреждения: AU в том плане, что Азирафаэль и Кроули вместе с начала времен, хотя и тщательно скрывают это от своего начальства
Краткое содержание: Доктору Уотсону в Раю нравится, тем более что он подружился с милым ангелом Азирафаэлем, который в восторге от его «Записок». А вот великому детективу Шерлоку Холмсу скучно: в Раю не бывает преступлений! Тем больше его радость, когда его привлекают к расследованию… не совсем преступления и совсем не в Раю, но все же расследованию!
Для голосования: #. WTF Good Omens 2020 - "Шелковая лента, или Не будите спящего Гавриила!"


Глава 1. Наш новый дом и новые друзья

Рай, по сути, был прекрасным местом, где мы с Шерлоком Холмсом и достопочтенной миссис Хадсон стали совладельцами небольшого двухэтажного коттеджа: практически точной копии лондонской квартиры по адресу Бейкер-стрит 221В.

Пожилая леди пришла в неописуемый восторг, когда перед строем бравых ангелов, больших почитателей сыскного таланта моего друга, нам торжественно вручили три связки новеньких блестящих ключей от нашего (теперь уже окончательно и бесповоротно) постоянного жилища.

Пернатые поклонники постарались на славу: среди привычных вещей то тут, то там мы неожиданно наталкивались на приятные сюрпризы в виде внушительной коллекции великолепных трубок или шкафчика с ячейками, содержащими сто сорок сортов благоухающего табака. На кухне появились столовые приборы из стерлингового серебра и изысканный ворчестерский фарфор. Милые декоративные фигурки, выпущенные мануфактурой «Дерби», и роскошные обюссонские ковры украсили женскую половину дома. Однако подобные находки радовали лишь меня и миссис Хадсон. Холмс, конечно, был признателен, но, в отличие от нас, совершенно несчастен. Никакие материальные блага не могли компенсировать существенный недостаток новой жизни: к великой досаде моего друга расследовать в Раю было нечего. Ангелы не совершали преступлений. Даже самых будничных и заурядных. Совершенно никаких. С точки зрения любого здравомыслящего человека это было замечательно. Но с точки зрения сыщика, когда-то направившего все свои недюжинные умственные способности на поиски разгадок мрачных тайн столетия, такая безоблачная идиллия представлялась сущим адом.

Написав несколько десятков монографий по прикладным наукам, связанным с криминалистикой, и пару статей о татуировках и зубных гравировках, свойственных ангелам, он, в конце концов, не выдержал убаюкивающего ритма местной жизни, поддался скуке и захандрил, впав в состояние меланхоличного созерцания мира, граничащее с депрессией.. Холмс и раньше поднимался с постели поздно, но теперь мог сутками лежать на незаправленной кровати, кутаясь в мятый красный халат, задумчиво изучая сложный рисунок трещин, испещрявших штукатурку потолка, или часами извлекать из скрипки Страдивари душераздирающие звуки, доводившие миссис Хадсон до нервного тика.

Самая совершенная мыслящая «машина» — сломалась.

Единственным развлечением, способным его ненадолго взбодрить, стали регулярные визиты добрейшего ангела Азирафаэля, ценившего не только детективный талант моего друга, но и писательские труды вашего покорного слуги. Иногда, в нарушение правил, запрещавших бывшим смертным покидать границы Рая, он, каким-то образом обнаружив лазейку в охранной системе, забирал нас вниз, безоговорочно поверив честному слову двух джентльменов, что про посещения букинистической лавки в Сохо мы будем молчать как рыбы.

Вероятно, упоминание о данном факте никогда не появилось бы на страницах моих «Записок», над которыми, как вы уже догадались, я продолжил работать, даже пребывая на небесах, если бы не приключившаяся с нами история, некоторым образом связанная с необычным знакомством, состоявшимся именно в этом уютном местечке.

***

Время, проведенное на Земле, пролетало незаметно: мой друг с головою погружался в изучение старинных фолиантов, десятилетиями пылившихся на полках магазина, или запоем читал современные справочники и энциклопедии по естественным наукам. Думаю, ангел, мало интересовавшийся химией, анатомией, логикой и криминалистикой, намеренно пополнял свои обширные книжные запасы этой весьма специфической литературой, проявляя таким образом своеобразную заботу о Холмсе.

Столкнуться с покупателями мы не боялись. Они уходили прочь, увидев на дверях табличку: «Закрыто на учет. Приношу глубокие извинения».

Поэтому представьте мое потрясение и смятение, когда однажды посреди холла букинистической лавки вдруг беззвучно возникла худосочная фигура демона. От неожиданности я потерял дар речи. А когда этот странный медноволосый субъект, затянутый в вызывающе узкие черные джинсы и не менее облегающий черный пиджак, вульгарной походкой подошел к потертому креслу и, бесцеремонно развалившись на нем, с апломбом заявил: «У тебя гос-с-сти? Мог бы и предупредить…» — я автоматически попытался нашарить за отворотом сюртука свой армейский револьвер, с ужасом осознав, что оружие осталось в Раю, и мы совершенно беззащитны перед угрозой, внезапно возникшей на нашем пороге.

— Успокойтесь, Уотсон! — Хрипловатый голос Холмса вывел меня из ступора. — Думаю, ваш револьвер был бы здесь бессилен. Тем более, по моим скромным наблюдениям, перед нами, по-видимому, старинный друг господина Азирафаэля? — заметил он.

— Друг? Да это же демон, Холмс! Вы разве не обратили внимания на его змеиные глаза и татуировку на виске? — воскликнул я, рассматривая адское создание, спокойно крутящее в изящных пальцах дужку очков с темными, практически чернильно-черными стеклами.

— Конечно обратил, — хладнокровно ответил Холмс. — Но еще я обратил внимание, что он совершенно свободно ориентируется в помещении, а значит, приходит сюда не впервые. И самое главное: наш гостеприимный хозяин хоть и удивлен, но абсолютно не обеспокоен его неожиданным вторжением, — закончил он, бросив быстрый взгляд в сторону пухленькой фигуры, вынырнувшей из-за книжных полок.

Как всегда потрясенный дедуктивными способностями Холмса, я, ожидая подтверждения его слов, весьма невежливо уставился на ангела.

— Вы абсолютно правы, сэр, — кивнул мистер Азирафаэль Холмсу и почему-то покраснел. — И я в полном пролете от ваших логических выводов.

Я попытался расшифровать смысл последней фразы, произнесенной ангелом. Он уже не единожды приводил меня в замешательство своими витиеватыми лексическими конструкциями.

— Нужно говорить «в улете», — сверкнул белозубой улыбкой демон. — И почему тебя тянет использовать эти новомодные словечки?

— Мой дорогой, меня поправляешь только ты! — Мистер Азирафаэль обиженно посмотрел на гостя и сложил холеные руки на животе. — Остальным нравится.

— Я — не все, — нагло заявил незваный посетитель. — Остальные просто не хотят тебя расстраивать. — Он легко вскочил с кресла. — И, может, ты нас все же представишь друг другу?

— Ах, господи, конечно! — засуетился, еще больше смущаясь и покрываясь пунцовым румянцем, наш добродушный хозяин. — Это — Энтони Кроули. — Он нервно взмахнул рукою, указывая на вертлявого гостя, нетерпеливо пританцовывающего у кресла. — А это — знаменитый сыщик мистер Шерлок Холмс и его близкий друг и помощник — доктор Джон Уотсон. Я тебе о них много рассказывал. Ты ведь помнишь?

— Ну еще бы. Значит, друг и помощник? Любопытно. — Немигающие золотые глаза впились в Холмса, как будто могли проникнуть в глубь его души. — Действительно, друг. — Демон усмехнулся, поймав ответный пристальный взгляд, затем сделал рукой небрежный жест, словно приподнимая невидимую шляпу, и опять вальяжно растекся по креслу. — Где-то я уже слышал подобную историю, — загадочно закончил он. — А теперь, когда условности соблюдены, предлагаю слегка поднять градус у этой унылой вечеринки и выпить за знакомство. — Он, щелкнув пальцами, материализовал на журнальном столике целую батарею пыльных бутылок односолодового виски и сортового вина «Шатонёф-дю-Пап».

Смысл переглядываний между Холмсом и мистером Кроули ускользнул от меня, а еще немного погодя этот поединок взглядов вообще вылетел из моей головы, так как последующее употребление алкогольных напитков в смертельных для живых людей дозах стерло не только многие границы, но и частично память. У меня, во всяком случае, точно.

— Над’юсь, вас не смущает моя сомнит’льная компания? — спустя несколько часов заплетающимся языком поинтересовался демон.

— Абс’лютно нет, сэр, — любезно ответил уже изрядно захмелевший Холмс. — Предр’ссудки несовместимы с логикой. Особенно, если выпал шанс поговорить с в’сьма интересным оккультным существом.

И, действительно, к моему глубокому удивлению они быстро нашли темы для общения. Ехидный и острый на язык демон оказался достойным оппонентом в жарких спорах, а наличие добрых ностальгических воспоминаний «о той пр’красной эпохе» и многочисленных общих знакомых моментально сблизило их еще больше.

Я с наслаждением наблюдал, как величайший ум викторианской Англии, долгое время находившийся в спячке, буквально расцветал на глазах, столкнувшись с прекрасным собеседником, способным оценить его интеллект и поддержать научные изыскания. А уж в мастерстве подмечать мелкие детали — мистер Кроули ненамного уступал моему другу.

Они живо обменивались мнениями о людях и событиях прошедших лет, описанных мною в небезызвестных читателям рассказах: «Голубой карбункул», «Камень Мазарини», «Скандал в Богемии». И где-то ближе к утру даже выяснили, что с Ирэн Адлер, особой весьма шатких моральных устоев, мистер Кроули многократно пересекался по каким-то своим адским делам. Демон очаровал Холмса (если слово «очаровал» вообще применимо к описанию эмоций, испытываемых такой прагматичной натурой).

Со своей стороны я, безмерно радуясь приподнятому настроению друга, легко простил мистеру Кроули некоторую заносчивость и беспринципные, хотя и меткие, высказывания в адрес некогда знакомых мне дам и джентльменов.

На смену увлекательному вечеру пришла ночь, а затем промозглое лондонское утро.

Когда настало время прощаться, весь выпитый алкоголь — по щелчку пальцев демона — мгновенно выветрился из наших организмов. Домой мы поднимались абсолютно трезвыми, успокоенные его напутственной речью: «Без паники. Уважаемая миссис Хадсон носа не подточит».

Знакомство с мистером Кроули волшебным образом избавило Холмса от продолжительных приступов апатии, к нему вернулся здоровый сон и аппетит. Не будь я уверен, что молитва может навредить адскому созданию, я бы на него помолился.

Прошло несколько лет.

Мы регулярно совершали дерзкие вылазки на Землю. Магазинчик ангела, шуточно прозванный Холмсом клубом «Загробный Диоген», стал нашим вторым домом.

Выпивка и разговоры чередовались с ожесточенными сражениями в шахматы или покер.

Мягкий уживчивый характер мистера Азирафаэля был мне гораздо ближе, чем горячий порывистый нрав его лучшего друга, поэтому мы с ангелом частенько просто наблюдали со стороны, неспешно потягивая марочные вина, как сходились не на жизнь, а на смерть за шахматной доской или игральным столом два близких нам существа.

Если шахматные партии проходили в атмосфере напряженной умственной деятельности с переменным успехом, то покер был непредсказуем. Холмс и мистер Кроули блефовали вдохновенно и виртуозно, да и шулерством не брезговали, периодически «ловя» друг друга за руку. Настоящие чудеса безусловно были под запретом: приветствовалась и поощрялась лишь ловкость рук. За этим строго следил милейший Азирафаэль. Иногда мы присоединялись к карточной партии, чтобы немного остудить пыл разошедшихся игроков.

Как-то само собой получилось, что в задней комнате магазинчика постепенно возникла целая химическая лаборатория, где Холмс часами с упоением занимался какими-то жутко вонючими опытами, привлекая к своим экспериментам демона. Мистер Кроули оказался просто кладезем информации о всевозможных органических и синтетических ядах. Единственно, что, несмотря на все старания и хитрости, не сумел вытянуть из него Холмс — ядовит ли укус самого слуги ада, когда он принимает свое истинное обличье. Мистер Кроули избегал прямого ответа с лукавством и изворотливостью настоящего змея.

Зато он охотно делился изобилующими отвратительными подробностями историями о тысячах жестоких способов лишения жизни людей, свидетелем коих ему и ангелу довелось стать за шесть тысяч лет существования Земли. После таких экскурсов в прошлое Холмс, возвращаясь домой, едва успевал записывать и каталогизировать эти затерянные во мраке веков трагические случаи. Монографии по криминалистике текли из-под его пера нескончаемым потоком.

— Мой дорогой Уотсон, — периодически сетовал он, любовно поглаживая корешки тетрадей, полных странных знаков, формул и символов, нацарапанных совершенно нечитаемым почерком, — вы даже не представляете, какой находкой для детектива или полицейского может стать каждая глава этих бесценных трудов. Это был бы величайший прорыв эпохи. Величайший! — И Холмс с фанатичным рвением вновь углублялся в свои записи.

Такие пламенные речи заставляли меня мысленно возвращаться к волнующим сердце воспоминаниям и искренне скучать по временам, когда наши расследования будоражили умы тысяч обывателей Лондона, а иногда и целой Англии. И если тоска о прошлом охватывала даже мою, самую посредственную душу, то каково приходилось гениальному детективу, чей мозг генерировал идеи без отдыха днем и ночью?

Я с печалью осознавал, что Шерлоку было жизненно необходимо поучаствовать в каком-нибудь расследовании. В любом. Хоть в самом маленьком и захудалом. На полтрубки…

И в одно прекрасное утро чудо произошло.


Глава 2. Гость

— Уотсон, просыпайтесь! — Знакомый голос безжалостно выдернул меня из крепких объятий утреннего сна.

Часы показывали ровно четверть шестого утра, но Шерлок Холмс был свеж, бодр и одет совершенно не по-домашнему.

— Что-то случилось? — вежливо поинтересовался я (хотя что могло случиться в Раю?), старательно оттягивая время в надежде повести в мягкой постели еще несколько приятных минут.

— У нас клиент и новое дело! Вы же не хотите пропустить начало этой истории? Судя по статусу посетителя, дело обещает быть весьма необычным! Так что поторапливайтесь, Уотсон. Жду вас в гостиной.

На словах «новое дело» я уже натягивал брюки, на «начало этой истории» — рубашку, носки и ботинки. А конец фразы про «гостиную» встречал в ванной комнате с зубной щеткой за щекой.

Боже мой, боже мой! Это произошло! Случайность, Судьба, Всевышняя (в это мгновение мне было абсолютно все равно — «кто» или «что») свели в одном месте два взаимоисключающих понятия: Рай и преступление. Боже мой! Нас явно ожидало детективное расследование. Хвала Небесам!

Через пару минут я влетел в гостиную.

Шерлока было не узнать. Как же давно я не видел этого хищного выражения на его лице: нетерпеливого взгляда охотника, готового в любую секунду броситься в погоню за удирающей дичью, предвкушения интеллектуальной схватки с пока неизвестным противником, плетущим за нашими спинами запутанные интриги.

У камина, напротив Холмса, возвышалась статная фигура нашего первого сверхъестественного клиента. Светло-серое кашемировое пальто идеально сидело на его широких плечах. Подобранные в тон брюки, водолазка, шарф с первого взгляда должны были убедить любого, что перед ним находится не абы кто, а оплот света, чистоты и добродетели. Однако впечатление, производимое мягкой «добродетельной» гаммой одежды, сводили на нет неестественная приклеенная улыбка и презрительное выражение фиолетовых глаз.

Гостем оказался высокомерный и чванливый архангел Гавриил собственной персоной. Как однажды выразилась миссис Хадсон: «Была б на то лишь его воля — Рай превратился бы в пустыню. Не любит он и его свита смертных. Ни живых, ни умерших. Слава Всевышней, от них не все тут зависит». Но в тот момент, ради счастья Шерлока я бы согласился терпеть не только дурно воспитанного архангела, но и всех его лизоблюдов, включая злобного Сандальфона. Холмс, по-видимому, придерживался такого же мнения.

— Присаживайтесь, сэр, — произнес он как можно приветливей и пододвинул гостю стул. — Я попрошу миссис Хадсон принести нам чая и затопить камин.

— Не утруждайте себя, м-м-м… — архангел, не привыкший вежливо общаться с презренными, хоть и попавшими в Рай, душами людей, старательно подбирал слова, — бывшие смертные… — Он явно с трудом удержал готовое сорваться с языка привычное обращение «людишки». — Осквернять человеческими напитками свой сосуд я не намерен даже при сложившихся обстоятельствах. А с огнем проблем не будет… — Он щелкнул пальцами, и в камине весело занялись приготовленные с вечера дрова.

— В таком случае, — голос Холмса ни на секунду не утратил учтивых интонаций, — думаю, стоит обсудить дело, которое привело вас к нам в такой ранний час. — Холмс уселся в любимое кресло, закинув ногу на ногу, и пожевал мундштук трубки таким давно забытым движением, что у меня от умиления на глазах чуть не выступили слезы.

Я расположился на своем месте, решив про себя: «Если клиенту хочется стоять, то насильно мил не будешь. Пусть стоит. Мне же необходимо кресло, где моя память возродит все те прекрасные, забытые с годами ощущения, связанные с началом любого расследования».

Холмс прикрыл глаза, приготовившись внимательно слушать рассказ архангела.

Гавриил, впервые оказавшийся в роли просителя, совершенно не представлял, с чего начать свою историю.

— Осмелюсь предположить, — пришел ему на выручку Холмс, — что вы попали в некую непростую, а возможно, и щекотливую ситуацию.

— Откуда вам это известно? — тут же напрягся архангел.

— Ну, раз вы стоите перед нами в весьма неподходящий для дружеских визитов час, то это вполне логичный вывод, — миролюбиво ответил Холмс, переместив трубку из одного уголка рта в другой.

— Да, именно так, — немного поколебавшись, приступил к рассказу Гавриил. — Скажу сразу, ситуация не связана напрямую с Раем, она носит, скорее, личный характер, но менее щекотливой от этого не становится. От других ангелов я не раз слышал, что вы оба — специалисты по выведению на чистую воду самых отпетых преступников и можете пролить свет на любые загадочные события, произошедшие где и с кем угодно. Если вы поможете распутать клубок странных происшествий, связанных с моим временным пребыванием внизу, я, несомненно, буду вам весьма признателен, и, возможно, сумею выхлопотать контрамарку на два приличных тела, дающую право периодически посещать Землю.

Я затаил дыхание. Контрамарка на тела. Это великолепно! Пусть неполная, но все же свобода. И милый Азирафаэль прекратит рисковать из-за нас своей драгоценной головой…

— Могу вас уверить, сэр, что мы будем счастливы оказать вам услугу при наличии вознаграждения или без такового, — не показал очевидной заинтересованности в вопросе Холмс, начиная свою тонкую игру. — А теперь мы хотели бы услышать подробности вашего дела с самого начала.

— С самого начала… — задумчиво протянул Гавриил. — В настоящий момент на нейтральной территории, то есть Земле, между Раем и Адом проходит очередной запланированный саммит по вопросу грядущего Армагеддона. Саммит — событие, конечно, не рядовое, но и уникальным его не назовешь. Место для проведения встречи выбирают в последний момент, подбрасывая иголку над картой земного мира: куда воткнется, там встреча и проводится. Так что предугадать заранее и подстроить диверсию не выйдет ни у одной из сторон. В этот раз выпало какое-то захолустное местечко у западной границы Суррея. Для проживания выбрали старое необитаемое поместье Сток-Морон. Развалюха еще та, но переночевать и вести переговоры можно.

Заселились мы туда две недели назад. Чудеснули минимальные удобства: убрали плесень из комнат, прочистили водопровод, укрепили стены в зале переговоров. Странности начались в первую же ночь… — Гавриил сделал небольшую паузу и, наконец, с трудом выдавил из себя. — Не хочу показаться параноиком, но мне кажется, что меня или запугивают, или, возможно, планируется покушение…

Шерлок Холмс, до этого момента сидевший в кресле с закрытыми глазами и лишь изредка пожевывающий мундштук трубки, приподнял веки и пристально посмотрел на Гавриила:

— Прошу не пропускать ничего. Нередко мелочи в таких делах являются самыми важными: сколько представителей от Ада и Рая, какая планировка у дома… В общем, меня интересуют все детали.

— В состав делегации от Рая, кроме меня, ее главы, входят двое моих надежных соратников — архангел Михаил и ангел Сандальфон, — и весьма недалекий ангел Азирафаэль, шесть тысяч лет курирующий людишек на Земле. Его, вероятно, вы даже встречали. Он повернут на книгах. И, соответственно, читал ваши детективные «Писульки».

— Кхм, «Записки», сэр, — тщательно скрывая рвущееся наружу возмущение, поправил я Гавриила.

— Неважно… — небрежно отмахнулся от моих слов архангел. — Так на чем я остановился…

— На составе делегации от Ада, — подсказал Холмс.

— Ах да. В состав их делегации входят князь преисподней Вельзевул, герцоги преисподней Хастур и Лигур, да наглый демон Кроули, явно такой же идиот, как наш Азирафаэль, раз шесть тысяч лет вынужден безвылазно торчать на Земле. Ну и кучка мелкой адской шушеры, назначенной в услужение начальству. Уточню для вас, бывших смертных, — хамство Гавриила злило меня все больше, — что без всякого сомнения виновных следует искать именно среди демонов, а не среди моих подчиненных…

— Я обязательно учту ваше мнение, сэр, — весьма прохладно заметил Холмс. — А теперь перейдем к планировке дома и рассказу о том, что же все-таки вынудило вас искать нашей помощи.

От слов Холмса Гавриил скривился, но возражать моему другу не стал. То ли решил, что не стоит уж слишком откровенно демонстрировать свое презрение к представителям рода людского, то ли просто счел ниже своего архангельского достоинства спорить с человечишкой. Меня устраивала любая причина, потому что с каждой минутой, проведенной в его неприятной компании, у меня все больше и больше чесались руки выпроводить нахала вон. Если бы не Холмс, несколько десятилетий проведший без любимого дела, я, не задумываясь о последствиях, указал бы гордецу на дверь. Погрязший в своей заносчивости Гавриил, конечно же, не догадывался о мыслях, бродивших в моей голове. Окатив нас надменным взглядом, он продолжил:

— А что планировка? Простая и примитивная, как и все на Земле. Как я уже говорил — это ветхий двухэтажный дом. В нижнем этаже размещаются спальни высоких чиновников от обеих Контор, занимающие оба крыла здания. Зал переговоров находится в центре. Размещались мы совершенно произвольно: ангелы и демоны вперемешку. Каждый занял комнату, которая ему больше по вкусу. Я живу в правом крыле, слева от меня спальня Вельзевул, за ней — Кроули. Справа к моей спальне примыкает комната Азирафаэля. В другом крыле, соответственно, разместились Михаил, Сандальфон, Хастур, Лигур. В каком порядке — сказать не могу, не интересовался. Весь верхний этаж занимают мелкие чиновники Рая и обслуга демонов.

— В каких конкретно комнатах они живут, думаю, не стоит и спрашивать… — подал голос Холмс.

— Естественно. С чего бы меня должны волновать такие глупости…

— Продолжайте.

— Спальни на моем этаже не сообщаются между собой, но все имеют выход в один хорошо просматриваемый коридор. Окна всех спален выходят на лужайку парка. Вот, собственно, и все подробности.

— Замечательно, — потер сухие ладони Холмс. — Общее представление о месте предполагаемого преступления я получил. Теперь мне необходимо услышать детальный рассказ о происшествии.

— Все началось, как я упомянул ранее, в первую же ночь. Уснул я незадолго до полуночи. Около двух меня разбудило тихое, но отчетливое постукивание. Я не обратил на него внимания, решив, что мне это почудилось. Однако потом, еще несколько раз за ночь, меня будили какие-то странные скрипы и шорохи. Все это повторилось во вторую, в третью и последующие ночи: постукивания, скрипы, шорохи, а иногда, под утро, я слышал звук, напоминающий скрежет или лязг металла… В конце концов я подумал, что демонские прихлебатели специально ждут, когда я усну, а потом подкрадываются к дверям спальни и шумят, чтобы лишить меня благостного душевного настроя. Доводят до гнева, до греха. Тогда я решил подкараулить «шутников», мешающих мне отдыхать, и сдать их Вельзевул для развоплощения. Это же вопиющая наглость — издеваться над самим архангелом Гавриилом! Поэтому на седьмую ночь, проснувшись от изводившего меня стука, я бросился к дверям, но там никого не было. Коридор был абсолютно пустым. На восьмую ночь я совсем не спал. Сидел в полной темноте, караулил. Вот тогда-то мне и пришла в голову мысль, что металлический скрежет — это звук отмычки, которой пытаются открыть замок моей комнаты. В коридоре опять было пусто. Утром я первым делом направил запрос в службу безопасности на просмотр видеозаписей из всех мест общественного пользования. Мне прислали магический шар. Ничего нового я не увидел: к моей комнате никто не приближался. Но на всякий случай я все-таки стал ставить перед дверью таз со святой водой. Понимаю, как это глупо…

— Хм, не глупо, а весьма предусмотрительно с вашей стороны, — заметил Холмс. — Вы не осматривали замок на дверях? Если вашу дверь все же пытались открыть снаружи, то на замке должны были остаться царапины, — поинтересовался он.

— Я не слесарь! Понятия не имею, как должен выглядеть нормальный замок! — раздраженно воскликнул Гавриил. — И именно поэтому обратился к вам. Кому как не бывшему сыщику разбираться в царапинах на земных замках.

— А есть ли в комнате еще какие-то конструкции, могущие издавать металлический звук? И что вы увидели на записях из спален?

— Есть засов на ставнях — стальной вроде… Но его состояние я не проверял, хотя несколько раз открывал ставни и выглядывал за окно. Вдруг «стукач» прячется в парке… Там, кстати, мне тоже никого не удалось застать… А записей из личных покоев не существует. Это запрещено уставом.

— Жаль. Многое могло бы проясниться…

— Зато я попробовал поговорить о звуках с Вельзевул.

— Очень интересно. Если вас не затруднит, перескажите мне ваш разговор…

— Ничего интересного.

— И все же…

— Значит, дело было так, — смирился с неизбежным Гавриил. — Позавчера я подкараулил ее у дверей и как бы невзначай поинтересовался:

«Скажи, не кажется ли тебе, будто кто-то стучит и скрежещет по ночам?»

«Нет», — ответила она.

«Надеюсь, что ты не стучишь и не скрежещешь зубами во сне?»

«Конечно, нет! Может, жужжу немного… А в чем дело?»

«В последнее время мне постоянно слышатся эти странные звуки. Не могу понять, откуда они доносятся».

«Может, тебя будит стук и скрежет цепей, доносящийся из комнат обслуги? Они живут на втором этаже прямо над нами. Мальчики любят баловаться BDSM, когда находятся в человеческих оболочках».

«Возможно. Однако, если бы стук и скрежет доносились от них, ты тоже слышала бы их».

«Ад очень шумное место, Гавриил. Там вечно кто-то орет, рыдает, стонет. Я уже давно не обращаю внимания на громкие звуки, а уж тем более на какой-то там стук. Вот если бы вы с твоим белобрысым дружком начали бубнить вслух у меня под дверью молитвы, тогда, возможно, мне бы и стало не до сна… А так…»

«Ладно, не бери в голову…» — Я, чтобы не показаться трусом и полным дураком, не рискнул дальше расспрашивать ее и, закрыв дверь на ключ, лег в постель.

— Замечательно! — сказал Холмс. — Кстати, вы начали запираться на ключ с самого первого дня саммита, еще до возникновения звуков?

— Конечно.

— А почему?

— Да потому что живу рядом с демонами и вокруг настоящий контактный зоопарк! Целыми сутками адские зверушки по парку и коридорам шныряют. Не желаю проснуться в обнимку с жабой Хастура. Ходят слухи, — Гавриил понизил голос, — от прикосновения к ней человеческий сосуд покрывается бородавками, да такими крупными и смачными, что даже примочки из концентрированной святой воды не помогают и дезинфекция благодатью почти не действует.

— Какая чепуха, — выразил сомнение Холмс. — Уверен, доктор со мной согласен… — Он посмотрел на меня, ища поддержки.

— Конечно, это чепуха! Бородавки? От жаб? Ерунда! — Я с удовольствием поддержал своего друга.

— Ерунда — не ерунда, — остался при своем Гавриил, — а вы рожу хастуровского сосуда видели?

— Заочно диагноз поставить я не рискну, но смею предположить, что жаба совершенно ни при чем. Это явно какая-то адская разновидность папилломавирусной инфекции или герпес в запущенной форме, — раздраженно ответил я, задетый пренебрежительным отношением архангела к моему профессиональному мнению.

— Да в пекло Хастура! — ругнулся на свой манер Гавриил. — Кроме жабы еще есть хамелеон Лигура, который любит греться, где попало. В чьих постелях его только не ловили. Погодка-то сейчас мерзкая и сырая. Холодно, видите ли, теплолюбивой заразе. И чего ему на голове у Лигура не сидится? А еще из-за мух Вельзевул я развесил по комнате липкие ленты. У роя сейчас период особенно кусаче-агрессивный. Конечно, самый простой выход — фумигатор, только в доме, к сожалению, нет электричества. Было бы электричество — я еще и ионизатор воздуха обязательно в своей комнате поставил: из спальни Вельзевул постоянно несет навозом. — Он гадливо повел плечами. — Про остальных тварей, которых привезли с собой другие демоны, я даже знать не желаю. Так что почувствовать себя в безопасности можно лишь, когда на ставнях задвинуты засовы, а дверь заперта на ключ.

— Понимаю ваши опасения. Но все же вы считаете, что зверушки ни при чем…

— Во-первых, если рядом нет хозяев, они очень тупые, и я обязательно застукал бы их в коридоре, когда открывал дверь. Во-вторых, металлический лязг не по их части, нечем им там греметь. И, в-третьих, я ни разу не забыл закрыть дверь и ставни, а без помощи хозяев, опять-таки, проходить сквозь стены они не умеют… Так что остаются только демоны. Вот они могли придумать какую-нибудь пакость. Их стиль.

За долгие годы общения я привык различать нюансы скупых эмоций, отражавшихся на лице моего друга, совершенно незаметные для постороннего глаза, и мог поклясться, что в глазах Холмса определенно промелькнуло скептическое выражение, когда Гавриил заявил о неразумности адских зверушек. Но Холмс не стал переубеждать архангела и даже, наоборот, подбодрил:

— Это очень важные подробности! Прошу, продолжайте.

— Сегодняшняя ночь была самой жуткой: вовсю барабанил дождь, от порывов ветра дрожали ставни. Настоящая буря. Я долго лежал без сна, размышляя о природе странных звуковых явлений, преследующих меня почти две недели, как внезапно вновь услышал тот самый тихий глухой стук. Но в этот раз этим дело не ограничилось. Только-только я собрался встать и обследовать комнату, как мне показалось, что в моей постели кто-то (или что-то) есть, словно по ногам провели холодной шелковой лентой. Такого раньше не случалось. Так что не говорите мне о тварях, бродящих где-то там… Это было внутри комнаты! При запертых дверях и ставнях! Я в ужасе вскочил, чудеснул свечу, но в комнате, как всегда, никого не было. О сне после такого потрясения и речи не шло. Я долго прислушивался, но кроме завывания ветра за окном, ничего особенного не услышал. Через некоторое время, успокоившись, я задул свечу, и тут, перекрывая шум бури, до меня донеслись не просто привычные скрипы и шорохи, а какие-то протяжные стоны. Чем отчаяннее бесновался за стенами ветер и сильнее барабанил по стеклам дождь, тем громче раздавались эти заунывные скорбные звуки. К сожалению, определить, откуда они исходят, я опять не сумел. И если раньше я предполагал, что все это время меня могли вводить в заблуждение трески и скрипы, издаваемые старым разваливающимся домом, то теперь они напоминали… — Гавриил осекся и замялся. — В общем, они были совершенно другими…

— Чтобы увидеть картину целиком, я предпочел бы услышать все ваши предположения, — заметил Холмс.

— Они, скорей, напоминали, не звуки бури или скрипы дома, а как будто кого-то пытали или… — Гавриил замолчал, не закончив фразы.

— Или? Вы должны рассказать нам все! — настойчиво попросил мой друг.

— Или стоны… из порнофильмов! Вы это хотели услышать?! — в сердцах выпалил Гавриил. — Все вокруг только и обсуждают, как я зациклен на порнографии. Я — архангел, глава Райской Конторы, служу предметом насмешек для самых паршивеньких облезлых ангелов и презренных демонов. Но, да: звуки очень напоминали порнографические стоны. И я не хотел об этом говорить даже бывшим смертным, на чье мнение мне… мне…

— Вам плевать, — хладнокровно закончил Холмс мысль Гавриила. — Уверяю, нам так же малоинтересны ваши сугубо личные увлечения. Единственно, что занимает нас с доктором — поиск разгадки этой таинственной истории. Так что предлагаю вам продолжить свой небезынтересный рассказ. Судя по всему, это еще не конец…

— Да, не конец. Странные стоны слышались в моей комнате, пока на улице свирепствовала стихия, и прекратились ровно в тот момент, когда дождь пошел на убыль. Наступила долгожданная тишина. Утомленный многочасовым бодрствованием, я погрузился в поверхностный и беспокойный сон. Почти утром, сквозь тревожную дрему, я опять услышал знакомый лязг. Но окончательно вынырнул из сонного забытья, лишь когда вновь почувствовал прикосновение скользкой шелковой ленты к своим ногам. Больше я спать не ложился, приняв решение с первым лучом солнца направиться в Рай, чтобы обратиться к вам за помощью и получить хоть какие-то внятные и относительно разумные разъяснения о делах, творящихся в этом дьявольском поместье.

Рассказ был закончен. Наступило долгое молчание. Гавриил стоял, облокотившись о каминную полку, а мой друг, подперев руками подбородок, задумчиво разглядывал языки огня. Наконец он, проворно поворошив кочергой поленья, отчего над ними взвился целый сноп пламенеющих искорок, вышел из задумчивости и поинтересовался:

— Что вы об этом думаете, Уотсон?

— По-моему, дело ясное, что дело темное, — попробовал отшутиться я, так как ни одного хоть сколько-нибудь дельного, на мой взгляд, предположения в моей голове не возникло.

— Дело, действительно, весьма и весьма темное… — Хитроватая усмешка пробежала по губам Холмса. — У меня есть несколько теорий, но они требуют подтверждения… — Он снова склонился к камину, и отблески пламени сделали черты его худощавого лица еще более резкими и острыми. — Чтобы прийти к окончательным выводам, мы должны лично посетить Сток-Морон и осмотреться на месте, — вопросительно посмотрел на Гавриила Холмс. — Решение за вами, сэр.

— Хорошо, — без колебаний ответил Гавриил.

Быстрота и уступчивость архангела, с которыми он согласился нарушить запрет о спуске почивших людей на Землю, явно свидетельствовали о его нешуточной тревоге.

— В таком случае отправляемся вниз незамедлительно, — радостно воскликнул мой друг. — До заката нам необходимо осмотреть вашу комнату, сэр, а потом незаметно проникнуть в соседние помещения, где живут Азирафаэль, Вельзевул и Кроули.

— С этим проблем не возникнет, — ответил Гавриил. — Ближе к вечеру начнется очередное заседание саммита. Комнаты будут пустовать до ночи. Надеюсь, вам хватит времени.

— Уверен, этого будет достаточно.

— Я вернусь за вами в четыре часа после полудня. И о соблюдении конфиденциальности…

— Ваша просьба хранить молчание является излишней. Наш разговор не станет предметом досужих сплетен в Раю.

Гавриил кивнул и, не утруждая себя хоть каким-нибудь относительно вежливым прощанием, наподобие «до свидания», «всего наилучшего», растворился в воздухе.

— Какой удивительно «приятный» собеседник, — рассмеялся Холмс, оглядев опустевшую гостиную. — У нас с вами, дорогой Уотсон, есть целый день, чтобы отоспаться, плотно пообедать и собраться в дорогу. Ночевать, по-видимому, придется в поместье. Вы же не возражаете против небольшого приключения?

— Конечно, нет. Разве я могу отказаться от удовольствия составить вам компанию. Хорошо, что в запасе есть время: я успею почистить и смазать свой револьвер.

— Уотсон, — расхохотался Холмс, — уверен, он вам не пригодится! Если уж вы питаете такую страсть к оружию, то против демонов, как ни странно это прозвучит из моих уст, скорей подойдет детский водяной пистолет, заправленный святой водой, кадило с ладаном или освященный крест, а не огнестрельный пережиток прошлого века. Но и тут необходима предельная осторожность. Не забывайте, что там, в поместье, кроме предполагаемых врагов, находится наш общий темнокрылый друг, и все эти предметы могут нечаянно нанести непоправимый урон его здоровью. Реалии меняются, Уотсон! Поэтому я настаиваю, чтобы мы взяли с собой лишь самое грозное, смертоносное и верное средство…

— И какое из вашего списка вы считаете таковым?

— Интеллект, милый Уотсон! Наш светлый прекрасный разум! — пуще прежнего залился смехом Холмс и постучал себя пальцем по виску.

— Ну, хорошо, хорошо… — В душе я был согласен с доводами моего друга. Реалии действительно стали другими. — В таком случае предлагаю компромисс: мы возьмем ваш интеллект и мою дубовую трость с набалдашником. С пустыми руками, что бы вы не говорили, я всегда чувствую себя несколько неуютно… Но идея про водяной пистолет, кадило и крест ужасна. Это явно не оружие для джентльменов.

— Вот и славно. Я попрошу миссис Хадсон приготовить нам завтрак…

За завтраком я попытался выведать у Холмса, к каким же выводам пришел он, выслушав рассказ Гавриила.

— К весьма увлекательным, мой друг. Сопоставьте факты: просматриваемый коридор, закрытое помещение, постукивания, шорохи, буря, липкие ленты, — все это звенья одной цепочки.

— Я совершенно не понимаю, как могут быть связаны между собой эти вещи.

— Включите свой мозг, Уотсон, и добавьте фантазии, вы слышали ровно столько же, сколько и я.

— Моя фантазия бездействует…

— В таком случае предлагаю вам подождать до момента нашего прибытия в Сток-Морон. Я должен убедиться в своей правоте, прежде чем поделюсь своими догадками.


Глава 3. Поместье Сток-Морон

Ровно в четыре часа после полудня в нашей гостиной материализовался пунктуальный Гавриил.

— Спустимся у ограды поместья, — предупредил архангел. — Дальше придется идти пешком. На территории Сток-Морона, пока идет саммит, чудеса строго лимитированы и подотчетны. Никаких сверхъестественных перемещений. И под запретом сотовая связь, так что…

— Ну, это меньшая из проблем. У нас нет земных телефонов, в Раю они ни к чему, — напомнил архангелу Холмс.

— Забыл, что вы невыездные. Ах да, наденьте эти гостевые пропуска… — Он протянул нам две толстые серебряные цепочки с прозрачными прямоугольными медальонами, на которых сияли енохианские символы. — Носите их постоянно, иначе моментально развоплотитесь. Все поместье под охранным заклятием. Чужакам там не выжить.

Мы с Холмсом переглянулись и без лишних вопросов надели «украшения». Мгновение спустя наша троица очутилась у ворот заброшенного неухоженного парка, раскинувшегося по склону холма, заканчивающегося густой рощей на самой вершине.

Унылые серые тучи тяжело ползли по небу, моросил мелкий холодный дождь, а ледяной осенний ветер пробирал до костей. Влажный воздух был пропитан резким запахом прелой листвы.

— Сток-Морон? — поинтересовался Холмс, указывая в направлении рощи, где из-за веток виднелись очертания высокой дырявой крыши и полуразрушенный шпиль старинного дома.

— Он самый, — ответил Гавриил, идя вперед по размытой дождем тропинке. — И почему для встреч на высоком уровне нам вечно выпадают вот такие помойки, а не Виндзорский замок, Лувр или, на худой конец, Ватикан? Помню, как-то раз мы заседали на русской полярной станции. Дикие люди. Только демоны остались довольны. Даже специальное разрешение на чудо «отрезвления» для полярников выбили, чтобы можно было «бухать» с ними в любую свободную минуту какую-то горючую жидкость под названием «спиртяшка». Кое-кто из наших, правда, тоже не отставал, — неожиданно поделился с нами воспоминаниями архангел. — Тут, хвала Всевышней, хоть смертных нет, особенно баб и медведей. У полярников были… — Гавриил не договорил, а я не успел уточнить, чем досадили ему женщины полярников и белые медведи, потому что мы наконец-то подошли к поместью.

Дом был таким же угрюмым и серым, как небо над нашими головами. Два обветшалых полукруглых крыла, распростертых, словно клешни у краба, по обеим сторонам высокой центральной части, только что не разваливались от старости и отчаянно нуждались в ремонте.

Холмс, обогнав меня и архангела, тут же кинулся исследовать примыкающую к дому нерасчищенную лужайку, заросшую пожухлыми сорняками чуть ли не метровой высоты. Он, вымокнув до пояса, медленно бродил туда-сюда, внимательно смотря под ноги, пока не подобрался вплотную к каменной стене, густо покрытой лишайником. Пройдя вдоль нее, Холмс осмотрел окно комнаты Гавриила. Затем попросил его войти в дом и закрыть ставни. Убедившись, что открыть засов снаружи не представляется возможным, он через лупу изучил каждую петлю, но все они были прочными, сделанными на века.

— Когда ставни закрыты, в комнату снаружи не проникнуть, — сообщил Холмс, закончив внешний осмотр. — И трава вдоль стены не примята, значит, к окнам никто не подходил. Посмотрим, что нас ждет внутри…

Он не успел закончить фразу, как на дальнем конце лужайки закачались мокрые стебли. В нашу сторону, раздвигая влажную траву, несся кто-то стремительный и невидимый. Я, мысленно похвалив себя за предусмотрительно взятую, наперекор советам друга, трость, приготовился дать отпор невидимому противнику. Раздалось какое-то мерзкое одышливое пыхтение. Трава расступилась, и нам под ноги выкатился полуметровый кожаный шар, покрытый чешуей и роговыми наростами…

— Прочь, мартышки! Я опаздываю! — рявкнул шар, не прекращая движения.

Неведомая тварь, хлопая перепончатыми ушами по лысой голове, метеором пронеслась мимо и скрылась за маленькой боковой дверью черного хода. Я обалдело уставился на Холмса. Трость почти выпала из моих вспотевших ладоней:

— Что, черт побери, это было?!

— Не выражайтесь, Уотсон, — одернул меня слегка побледневший Холмс.

— Да отомрите уже! Так и знал, что рассказы про ваши подвиги — полная лажа. Это же всего лишь мелкий демон! — раздосадованно поддал ногой кучу мокрых листьев Гавриил. — Зря я с вами связался…

— Не стоит делать таких скоропалительных выводов, сэр, — хмуро ответил Холмс. — Хоть обстановка, действительно, далека от привычной — это не помешает нам докопаться до истины…

Гавриил недоверчиво хмыкнул и молча направился к черному входу, куда перед этим заскочило отвратительное создание.

Нашему взору открылся длинный широкий коридор с облупленными стенами, когда-то покрытыми известью. Именно в него выходили двери всех четырех спален. Холмс сразу же прошел к дверям комнаты Гавриила.

Воистину это было странное место. По-видимому, при заезде «жильцам» разрешили навести в своих апартаментах порядок (ну, или то, что они понимали под этим словом). Контраст между почерневшим, насквозь прогнившим снаружи домом и стерильной белизной комнаты был настолько разительным, что вызывал дискомфорт. В Раю и то было веселее, чем в спальне архангела, где белым оказалось все: пол, стены, потолок, кровать, стоящая у стены, туалетный столик в углу, одинокий стул и источенный червями древний шкаф. С потолка, нарушая белизну, свисали серпантины желтых липких лент с сотнями дохлых мух. Такому количеству трупов насекомых явно было не место в этом безликом монохромном помещении.

— Настоящий дурдом… — вырвалось у меня.

Если бы я не знал, в чьей комнате мы находимся, то заподозрил бы, что тут живет существо, страдающее психическим расстройством.

— Именно, дурдом, — прозвучал за спиной голос Гавриила. — Надо поменять ленты. Как же меня достали эти мухи.

Он начал срывать с потолка использованные липкие ловушки и прикреплять вместо них свежие.

— Больше всего раздражает, что из-за лимита на чудеса многое приходится делать своими руками!

После прокола в парке мне нужно было как-то реабилитироваться, и я решил помочь архангелу. В четыре руки мы быстро управились с ловушками.

— А почему здесь такая странная обстановка? — поинтересовался я, когда мы закончили работу.

— Ничего странного, — ответил Гавриил. — В день заезда я только-только начал обустраиваться, как Вельзевул вызвала меня на личное внеплановое совещание, а потом время на облагораживание помещения вышло. Теперь до конца саммита придется жить в этом белоснежном кошмаре.

— Так чудесните хотя бы цветное одеяло… — предложил я.

— Нельзя. Заявки на личные нужды подают заранее. У меня из личных нужд был указан лишь пункт про свечи, потому что здесь нет электричества. Я же не какой-то там отуземившийся Азирафаэль. Вот у него список «необходимых» вещей на скрижаль не влез.

— Откуда тогда таз со святой водой и ленты? — заинтересовался нашим разговором Холмс.

— Тс-с-с! — шикнул Гавриил, вороватым движением задвигая таз под кровать. — Зачем так орать! Это контрабанда. Я их чудеснул за оградой парка и пронес сюда, пока никто не видит: воду в бутылке, а таз спрятал под пальто. На ленты-то всем плевать, а вот если про святую воду кто узнает — по головке не погладят. Она вообще вне списка — демоны же вокруг. Им, кстати, тоже запрещено пользоваться адским пламенем, могущим привести ангелов к развоплощению.

— Но вы же ставите таз под дверь, — напомнил я Гавриилу его недавний рассказ.

— Так это на случай нападения. Там уж, если демон развоплотится, никто разбираться не станет — откуда у меня взялась святая вода…

— М-да, беспокойное у вас тут местечко, — заметил Холмс.

— Быстрей бы наверх вернуться, — согласился Гавриил. — Еще что-то нужно? Сейчас заседание начнется, и мне некогда с вами нянчиться…

— Оставьте на всякий случай записи из коридора.

— Вот. — Гавриил вручил Холмсу магический шар. — Прикоснитесь к нему медальоном и назовите нужное время.

Гавриил вышел за дверь, и мы остались одни.

— Какой же все-таки неприятный субъект. Даром, что архангел, — озвучил я свое мнение. — То ли дело Азирафаэль…

— Да, удивительно скверный характер для высшего существа. Предлагаю осмотреться, пока нам никто не мешает…

И Холмс принялся обследовать замки на дверях, потом, опустившись на четвереньки, половицы пола, а затем внимательно изучил каждую трещинку на стенах и потолке.

— Какой странный звонок, — наконец произнес он, подходя к кровати, дергая за болтающийся шнур. — Подделка! Видите, он просто привязан к крючку как раз над маленьким отверстием для вентиляции… И, обратите внимание, Уотсон, у противоположной стены висит еще один, точно такой же шнур, расположенный рядом с другим вентиляционным отверстием…

— И кому нужны звонки, которые не звонят?

— Тому же, кому нужна вентиляция, выведенная не на улицу, а в соседние комнаты, — заметил Холмс. — Давайте-ка наведаемся к Вельзевул, Кроули и Азирафаэлю.

Комната князя Ада удивила меня не меньше, чем спальня Гавриила. Судя по убогой обстановке, она тоже практически ничего в ней не успела изменить: в углах висели пыльные клочья паутины, в воздухе стоял запах плесени, ветхая, перекошенная от сырости мебель намекала, что трогать ее не стоит — рассыплется от прикосновения. Единственным крепким предметом оказалась кровать. Ее Вельзевул все-таки «починила». Холмс очень быстро осмотрел стены, лишь на секунду задержавшись у шнуров, которые болтались у вентиляционных отверстий на противоположных сторонах комнаты точь-в-точь, как и у Гавриила.

— Чудесно! — пробормотал он, закрывая дверь. — Двигаемся дальше, мой дорогой Уотсон.

Убранство демонской спальни радовало чистотой и свежестью, но отдавало минимализмом, что было весьма странно.

В свое время, когда мы только начали посещать букинистическую лавку, частенько засиживаясь до утра, гостеприимный ангел выделил нам с Холмсом по личной комнате для отдыха, которую мы могли обустроить в соответствии со своими вкусами и привычками. У мистера Кроули к тому моменту уже имелось свое помещение. Однажды я, проявив постыдное любопытство, потихоньку заглянул в апартаменты демона: сочетание строгой отделки и по-царски роскошной мебели произвело на меня неизгладимое впечатление. Нарушив неприкосновенность личного пространства одного сверхъестественного существа, я решил не останавливаться на достигнутом и одним глазком посмотреть, как же живет ангел. Комната мистера Азирафаэля была под стать хозяину: светлой, милой и уютной. Я бы даже сказал немного женственной, если бы не вездесущие стопки книг, возвышавшиеся в самых непредсказуемых местах (женщина, конечно же, никогда не допустила бы такого хаоса в своем жилище).

Поэтому сегодня, когда мы с Холмсом зашли к демону, я подсознательно ожидал увидеть все что угодно, а не строгую спартанскую обстановку. Но, как выяснилось, мистер Кроули на выездах избегал излишеств. Кроме шнура (в этой комнате он почему-то был один), моего друга больше ничего не заинтересовало. Хотя напоследок он зачем-то потрогал ладонью пол возле кровати:

— Превосходно!

Холмс не стал вдаваться в подробности, а я, не желая прерывать ход его мыслей, решил повременить с расспросами.

Зато ангельская комната оказалась именно такой, как я ее себе и представлял. Мистер Азирафаэль привел в порядок все что можно. Тяжелая однотонная кремовая портьера скрывала окно, недостатки стен исчезли под светлыми обоями с витиеватым растительным орнаментом. Пол, от стены до стены, устилал мохнатый бежевый ковер. На широкой двуспальной кровати громоздились пуховые подушки и всевозможных размеров думки. Ангел явно любил сладко поспать в перерывах между заседаниями. Пару кресел покрывали мягкие плюшевые пледы. Они же свисали со стульев.

На круглом столе возвышался канделябр с пятью оплывшими свечами. Рядом стояли кружки с недопитым какао, ополовиненная чашка кофе, позолоченная вазочка была с горкой наполнена шоколадными конфетами. Все остальное свободное пространство занимали пустые бутылки из-под спиртного, использованные бокалы, стопки тарелочек, блюдечек, креманок, измазанных засохшими остатками тортов и растаявшего мороженого. Вкусно покушать и выпить ангел любил еще больше, чем поваляться в кровати.

В углу у окна находился большой железный несгораемый шкаф. Его мистер Азирафаэль украсил горшком с каким-то смутно знакомым мне разлапистым цветком.

Гавриил, говоря о списке «необходимых» вещей, не поместившемся на скрижаль, действительно не преувеличивал: ангел создал себе привычную обстановку даже во временном жилище.

Холмс медленно прохаживался по комнате, с живейшим интересом рассматривая каждую вещь. Под пледом на одном стуле он обнаружил верхнюю часть шелковой пижамы, на другом огромный ворох явно ношенных мужских сорочек, а в кресле — ночной колпак из тонкой шерсти. Пока Холмс вертел в руках этот старомодный предмет мужской одежды, я размышлял, почему наш пернатый друг живет в таком бардаке.

— О чем задумались, Уотсон?

— Комната нуждается в уборке. Видимо, мистер Азирафаэль, составляя список «необходимых» заклинаний, позабыл получить разрешение на дематериализацию использованных вещей, — выдвинул я свое предположение.

— Абсолютно согласен с вашим выводом. Но, благодаря этой забывчивости, сколько пищи для размышлений он оставил нам, дорогой Уотсон. Это же великолепно. Вещи могут рассказать о своем владельце очень много.

— Боюсь огорчить вас, Холмс, но кипа грязного белья и стопки использованной посуды не желают разговаривать со мной…

Между тем Холмс, вернув колпак на место, добрался до несгораемого шкафа. Его верхние полки были заставлены непочатыми бутылками со спиртным, а нижнюю занимали тетрапаки с молоком. Я подивился странным гастрономическим пристрастиям мистера Азирафаэля. Закончив со шкафом, Холмс пододвинул стул к стене и осмотрел отверстие вентиляции. В комнате ангела шнура от звонка не было.

— Ну, Уотсон, — сказал он, спрыгивая со стула, — теперь мы можем вернуться в спальню Гавриила.

— Вы уже знаете, что тут произошло?

— Разумеется. Все мои подозрения подтвердились, за исключением несгораемого шкафа. О его существовании я не догадывался, пока не зашел в эту комнату. Предлагаю перед возвращением прихватить с собой пару бутылок вина из запасов мистера Азирафаэля. Вряд ли он заметит их пропажу.

Холмс достал из шкафа вино, засунул подмышку несколько журналов, валявшихся на полу у кровати, и выгреб из вазочки горсть конфет.

— Не стойте столбом, Уотсон, — он задорно подмигнул мне. — Лучше возьмите со стола бокалы и упаковку свечей. Уже темнеет. Хорошая выпивка при свечах и чтение помогут скоротать время, оставшееся до окончания дня. А то у Гавриила, кроме подсчета дохлых мух, нам будет совершенно нечем себя занять.

Вернувшись к архангелу, мы разложили «награбленное» добро на туалетном столике.

— Располагайтесь поудобнее, — сказал Холмс, открывая бутылку штопором, спрятанном в многофункциональном перочинном ноже.

продолжение в комментариях