28.02.2020 в 22:06
Пишет WTF Nastoyashee Sveklo 2020:WTF Nastoyashee Sveklo 2020. СпецквестURL записиНазвание: Один из них
Задание: Йети
Автор: WTF Nastoyashee Sveklo 2020
Бета: WTF Nastoyashee Sveklo 2020
Размер: драббл, 189 слов
Канон: Прометей
Пейринг/Персонажи: Дэвид
Категория: джен
Жанр: юмор
Рейтинг: G
Краткое содержание: Дэвид первым находит одного из Создателей.
Примечание: спойлерЛев Гумилёв в одной из своих работ, посвящённых Тибету, указывает со ссылкой на Э. М. Мурзаева[29] на то, что на многих центральноазиатских языках «снежным человеком» называли гималайского медведя [тибет. м’йети] (который, как и человек, оставляет пальцестопные следы, на снегу в условиях приэкваториальной инсоляции протаивающие порой до огромных размеров). При буквальном переводе это называние привело к путанице и появлению на свет сведений о снежном человеке уже в буквальном смысле (с) вики
Размещение: запрещено без разрешения автора
Скачать: GDrive, FB2, txt, АОЗ
Для голосования: #. WTF Nastoyashee Sveklo 2020 - "Один из них"Дэвид первым находит одного из них.
Стоит, вне себя от удивления, а потом не может сдержать торжествующую улыбку. Люди, его создатели будут разочарованы. Они так высокомерны, что не перенесут такого открытия. Они будут отрицать и искать дальше, но ни за что не признают суровой реальности.
В огромной инопланетной криокапсуле спит тысячелетним сном один из древних прародителей человечества — огромный белоснежный медведь.
Дарвин и иже с ним ошибались, но совсем немного.
Дэвид пытается представить себе лицо Вейланда, когда он увидит Создателя. По образу и подобию, что ни говори. Интересно, этого ли ожидал Вейланд, когда планировал экспедицию «Прометея»? Хотел поговорить по душам с медведем?
Вейланд в своё время создал Дэвида, но теперь он всего лишь жалкий старик, стремящийся сохранить свою жалкую жизнь. И у этого существа он собирается выпрашивать бессмертие? Но как? Это просто невозможно.
Дэвид изучал все языки мира: и древние, и новые, но язык медведей ему не знаком.
Дэвид улыбается еще раз и думает, что же делать: отключить криокапсулу? Или все же посмотреть на реакцию Вейланда?
О, конечно, второе.
Дэвид все еще помнит, как Вейланд, подаривший ему совершенный интеллект, использовал его для разливания чая.
Пусть теперь нальет чай медведю, своему создателю.НЕ МОЖЕТ СДЕРЖАТЬЖАЛКИЙ СТАРИКНАЛЬЕТ ЧАЙ МЕДВЕДЮНазвание: Остаться собой
Задание: Йети
Автор: WTF Nastoyashee Sveklo 2020
Бета: WTF Nastoyashee Sveklo 2020
Размер: драббл, 400 слов
Канон: Список Ланъя
Пейринг/Персонажи: Сяо Цзинъянь/Линь Шу (Мэй Чансу)
Категория: слэш
Жанр: драма
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: Когда-то Линь Шу сделал выбор — стать другим человеком или остаться собой и обрасти длинной белой шерстью.
Размещение: запрещено без разрешения автора
Скачать: GDrive, FB2, txt, АОЗ
Для голосования: #. WTF Nastoyashee Sveklo 2020 - "Остаться собой"Самые страшные раны — не те, что нанесены оружием. Предательство и яд — вот, что заставляет испытывать муки годами, день за днем.
Когда-то Линь Шу сделал выбор — стать другим человеком или остаться собой и обрасти длинной белой шерстью, потерять способность к членораздельной речи и быть вынужденным пить кровь живых существ, чтобы выжить. Такова сила яда Огня-Стужи, что и ныне струится по его венам. Таковы последствия предательства армии Чиянь: снежные жуки Мэйлина отравили его именно там.
Он мог бы сейчас походить на дикого зверя вроде белой обезьяны, как это случилось с генералом Не. Но он просто полностью преобразился, и его теперь не узнать даже самым близким людям.
В глубине души Линь Шу понимает, что потеря человеческого облика и потеря собственного имени (даже не внешности) почти равнозначны.
Но возможно, в нем просто говорит печаль о прошлом. Он о многом сожалеет, этот Линь Шу. Об упущенном и навеки потерянном.
У Мэй Чансу, которым он стал, нет сожалений. Только цель, ради которой он живет.***
Между ними лежит жемчужина. Та самая, обещанная. Цзинъянь привез ее Линь Шу, а отдает Мэй Чансу.
— Разве я могу принять подарок, предназначенный другому? — тихо спрашивает Мэй Чансу.
Он думает: «А если бы я выглядел как белая обезьяна, Цзинъянь отдал бы?..»
Можно не сомневаться: ответ был бы «Да». Цзинъянь так скучал по Линь Шу, что узнал бы его и в существе, мало напоминающем человека.
— Это твое, — говорит Цзинъянь. — И лук — твой. Если хочешь, я отдам его тебе.
Но на что Мэй Чансу лук Линь Шу? Он не сможет удержать его в слабых руках, не то, что натянуть. Тело его слабеет с каждым днем, но дух еще силен.
— Сяо Шу, я хочу, чтобы ты остался со мной.
Они сидят рядом, пальцы рук переплетены, души переплетены, судьбы тоже. Они как ветви слив, что всегда росли рядом.
— Ты хочешь увидеть мою смерть?
Его собственный голос кажется ему чужим. И это так: его голос — не голос Линь Шу. Линь Шу был огнем, а он — лёд.
Цзинъянь не понимает. Он хочет видеть рядом с собой того, кого однажды потерял. Цзинъянь не сможет думать о будущем Великой Лян, пока сердце его живет прошлым.
— Хочу, чтобы ты жил, — отвечает Цзинъянь, чуть сжимая его холодные пальцы.
— А я хочу снова поднять лук и выстрелить, — отвечает Линь Шу. — И чтобы принц Ци был жив, и чтобы ничего этого не было. Но мое «хочу» и то, что есть… они разные.
Цзинъянь не отвечает. Он только крепче сжимает его ледяную руку в своей — теплой.ПРЕДАТЕЛЬСТВО И ЯДЖЕМЧУЖИНАХОЛОДНЫЕ ПАЛЬЦЫНазвание: Овсяной вор
Задание: Йети
Автор: WTF Nastoyashee Sveklo 2020
Бета: анонимный доброжелатель
Размер: драббл, 730 слов
Канон: оридж
Пейринг/Персонажи: Петр Алексеевич, Арсений, йети
Категория: джен
Жанр: повседневность
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: Арсений — молодой сторож, жаждущий известности и денег, а по деревне бродят слухи, что несколько лет назад возле зернохранилищ видели йети.
Размещение: запрещено без разрешения автора
Скачать: GDrive, FB2, txt, АОЗ
Для голосования: #. WTF Nastoyashee Sveklo 2020 - "Овсяной вор"***
— Петр Алексеевич, а вы правда его видели?
Крепкий, наполовину седой сторож, обходящий зернохранилища, обернулся, недовольно посмотрел на желторотого парнишку, охочего до страшных историй, и пошёл дольше. Он не любил вспоминать о таинственном воре, которого они с напарником лет пять назад застали набирающим в мешки овёс. Напарник после возвращения в сторожку что-то орал про йети, про газету, в которую он обязательно — вот завтра же! — обратится, хлестал водку прямо из бутылки и подсчитывал свои будущие прибыли, которых ему так и не суждено было увидеть. Нет, в их деревню в самой заднице мира журналисты — два наглых городских парня с педиковатыми стрижками — всё-таки приехали, попытались разыскать следы снежного человека, расспросами довели местных, кого до звёздной болезни, а кого до истерики, ничего не нашли и убрались восвояси. Ну и правильно! Нечего по деревне шастать, местных девок шикарной жизнью в городе соблазнять и прохода нормальным людям не давать!
— Кого я, Арсений, в своей жизни только не видел. Однажды с отцом на оборзевшего медведя ходил: он двух местных коров задрал, а без коровы в деревне не прожить, сам знаешь. Медведь тот величиной с дом был, не иначе, сердитый — жуть. Отец снайпером в отечественную войну служил, фрицев убивал, с какой стороны за ружьё взяться знал. Ну, выстрелил он медведю в сердце, попал, да только тот хоть бы пошатнулся. Озверел, на нас буром попёр, клычища оскалил, рычит. Еле до мотоцикла добежали, вскочили и помчались по дороге, а этот коровожор за нами бежит, не отстаёт. И ведь не отстал, гад, пока замертво не рухнул! Мы утром за ним потом вернулись. Да! Было всякое…
— А йети? Йети видели?
Сторож хмыкнул, почесал затылок и отмахнулся широкой, похожей на лопату рукой.
— Суеверия всё это, Арсений. Су-е-ве-ри-я! Нет никаких снежных человеков в наших краях и не было никогда. Мало ли, что кому с пьяных глаз померещится. Мне вот однажды даже русалка на дальних прудах поблазилась. Дурак я тогда был, молодой совсем — только-только с армии вернулся — взял и уснул на солнцепёке, вот дева с хвостом и зелёными волосами чудные песни-то и запела. А как очухался — полоскало меня, будь здоров! Ещё три дня после с температурой валялся. Я такого солнечного удара даже в Афгане не получал.
— Но Денис Андреевич говорит, что…
Арсений попытался свернуть со скучных и ненужных воспоминаний на интересующую его тему йети. Вдруг снежные люди и в самом деле существуют, и тогда он станет первооткрывателем новой цивилизации! Не зря же он в университете учился. Три года, правда, потом его выперли за неуспеваемость, но какое это имеет значение? Особенно сейчас, когда он на пороге открытия, которое изменит мир. Осталось только уломать вредного мужика, заставить того всё рассказать, найти следы и прочие неопровержимые доказательства и…
Пётр Алексеевич громко фыркнул, вырывая парнишку из грёз, буквально написанных на его лице крупным шрифтом, в жестокую к таким фантазёрам реальность, и проговорил.
— Пфф! Нашёл кого слушать-то! Денис вот уже целую вечность не просыхает, сказки одна другой чуднее расскажет любому, кто готов ему бутылку купить. Каждому своё, конечно, но ты, парень, лучше бы с головой дружил, а не в сказки верил, а то житья тебе не будет. Моя бывшая супруга, пока со мной жила, всё о домовых, ведьмаков, да леших сказывала. А потом к такому ведьмаку в соседнюю деревню умоталась. Благо, у нас детишек не было.
— Но…
— Иди лучше с запада зернохранилище обойди, проверь, всё ли в порядке.
— Но… А вы? — заблеял Арсений, представивший себе всяких чудовищ.
— А я с востока пойду. Трусишь, что ли?
— Нет! Я не трус. Но про йети вы же мне расскажете, правда?
— Иди уже, — хмыкнул Петр Алексеевич, направившись вправо. — Липучка…
Арсений помялся, решаясь, и пошёл вокруг зернохранилища. Трусом он и в самом деле не был, просто ему было как-то уютнее, когда рядом с ним находился опытный охотник. Вдруг, пока он будет обходить это большое здание, из лесу ему навстречу выскочит лиса. Бешеная. Сейчас много диких животных бешенством страдают, он знает — он читал про это.***
— Вот такие, брат, дела, — проговорил Петр Алексеевич, наливая из ведра в литровую кружку парное молоко и протягивая своему гостю. Гость сконфужено потёр голой ступнёй волосатую ногу, виновато посопел и принял угощение. — Аккуратнее надо быть, не оставлять следов. Как в Афгане. У тебя лапищи — во! С человеческими не спутаешь, да и на звериные не слишком похожи. Я-то, конечно, прикрою, где смогу, но я не вездесущ. Ты пей давай, не стесняйся. Останешься? Давно ты меня не навещал.
Гость вздохнул, выпил молоко и кивнул глядя в глаза человека яркими янтарными глазищами.
— Эх, йети, мать твою ети! — вздохнул Петр Алексеевич. — И что в вас эдакого? Проходи в дом, я скоро буду.НАПОЛОВИНУ СЕДОЙ СТОРОЖСНЕЖНЫЕ ЛЮДИНИЧЕГО Я СКОРО БУДУНазвание: Йетить колотить
Задание: Йети
Автор: WTF Nastoyashee Sveklo 2020
Бета: WTF Nastoyashee Sveklo 2020
Размер: мини, 2425 слов
Канон: оридж
Категория: джен
Жанр: юмор, крэк, стеб
Рейтинг: РG-13
Предупреждения: нецензурная лексика, употребление алкоголя
Краткое содержание: Семеныч любит одиночество. Но иногда оно так достает даже его, что тянет пообщаться хотя бы с галлюцинацией — тем более что та вовсе не молчаливая.
Примечание: дружба, криптиды
Скачать: GDrive, FB2, txt, АОЗ
Для голосования: #. WTF Nastoyashee Sveklo 2020 - "Йетить колотить"— Семе-е-еныч, а Семе-е-еныч, впусти погреться! — басом ревет под окном косматая туша. — На перевале похолодало. Сильно, су-у-ука, похолодало. Мороз под полтинник давит. У меня шерсть вся в сосульках. Впусти-и-и, кому говорю! А не то я дверь вынесу…
Снег хрустит под тяжелой поступью:
— Хрррум. Хрррум. Хрррум. Хрррум… — Шаги направляются от окна к крыльцу.
Надежда, что на этот раз ему удастся прикинуться ветошью и отсидеться по-тихому, умирает с первыми гулкими ударами о дверь.
— Впусти! Хорош в прятки играть. Я по перегару чую, что ты дома!
Грохот ударов сменяется вежливым поскребыванием когтей. Настойчивым таким поскребыванием. Семеныч просто чувствует, как с досок на крыльцо осыпается стружка.
«Всю дверь мне, гнида, ведь исполосует», — тоскливо думает он.
— Какого рожна приперся? Чего тебе, йетить колотить, на перевале не сидится? Вали в горы…
— Одиноко мне там и скучно, — сипло пофыркивает и вздыхает туша за дверями. — И я с подарками сегодня… Так что кончай кобениться, открывай…
Кому рассказать — хрен поверят. Семеныч и сам себе до конца не верит.***
Правильно говорят: «дерьмо случается». С ним дерьмо случается в сентябре. В самый пик сбора кедровых орехов.
Год на орехи урожайный. Он грузит в люльку мотоцикла уже шестой картофельный мешок, полный духовитых смоляных шишек. У колеса стоит еще один. На всю зиму хватит.
— Йетить колотить, — в сотый раз за день произносит он, пытаясь пристроить последний мешок на сидение за водительским местом. — Йетить твою налево, да лежи ты смирно. Будешь сползать — выкину…
Разговаривает он сам с собою и неодушевленными предметами уже давно: живет-то бобылем. Да и не нужен ему никто. И он никому не нужен. На комиссованных по контузии в голову мрачных мужиков с алкогольной зависимостью спроса нет.
— А теперь домой, йетить колотить…
И только-только последнее слово срывается с его языка, как на плечо опускается чья-то гигантская лапа со здоровущими когтями, давит раскаленной плитой:
— Ну здорово, Семеныч. Давай познакомимся, что ли. Чего меня поминал? — Ласковое рычание жаром обдает ухо.
— Бля-я-я… — тянет Семеныч, увидев, что стоит за его спиной, и проваливается в обморок.
— Эй, Семеныч, ты чего? Очнись, Семеныч! Ты ж вроде крепкий мужик, хоть и контуженный! Эк тебя сморило… — Лапа осторожно похлопывает по щекам, заросшим кудрявой бородою.
Он на секунду приходит в себя. Над ним нависает ужасная харя, помесь лица человека, морды обезьяны и еще черт знает кого. Желтые звериные глаза пристально изучают добычу, то есть его. И пасть у чудища подходящая, с белоснежными клыками: таким хавальником удобно жертву рвать на куски. Пасть раскрывается и заботливым тоном произносит:
— Эк тебя сморило…
— Бля-я-я… — опять стонет Семеныч, растворяясь в нирване.
Приходит он в себя уже дома, на летней веранде. Мотоцикл стоит во дворе, семь мешков шишек в сенках. «Ну нихрена меня глюками накрыло. Чертова контузия, гребаный Афган. Не помню даже, как в село вернулся, — угрюмо размышляет он, потирая место на голове, где под волосами скрывается железная пластина. — Всякое мерещилось и слышалось, но чтоб говорящая обезьяна... Гигантская обезьяна. В райцентр, что ли, к доктору съездить. А то натворю дел под такими глюками…»
Он намахивает сто грамм и еще сто. Мысли перестают сайгачить. Жить становится веселее. «Ладно, к доктору сгонять успею. Может, это разовое явление. Перегрелся на солнце. Да и дел полно, некогда по докторам шастать».
Повторно его накрывает в октябре.
— Васька, — обращается он к коту, лихо вылизывающему яйца перед экраном телевизора, — ты глянь, опять йети сраные политики народ мордуют. Йетить колотить, явно тарифы на электроэнергию подскочат и бенз подорожает.
Пощелкав каналы и обругав по матери «йети сраные шоу» и «йети сопливые сериалы», он уже намеревается выключить телек, как слышит скрип ворот.
— Кого это, Васька, к нам принесло на ночь глядя?
Его изба стоит на отшибе, до ближайшего дома с полкилометра пилить. Самое то место для отшельника. Природа, одиночество, тишина, горы — все, как ему нравится. И пусть его родина не здесь, горы он любит всем сердцем, несмотря на пройденный Афган. А может, и ранение у него неспроста. Ведь именно после него он решает не возвращаться в родную уральскую деревню, а уехать на Алтай. Навсегда. Один.
А что тут такого? Пенсия военная каждый месяц. Парень он деревенский. Руки не из жопы растут. Дом, баня, огород — привычное хозяйство. Хоть он и алкаш (сложно остаться после войны трезвенником), а землю чувствует. Его «плантация» — самая ухоженная в округе. А одиночество… Привыкнуть можно ко всему, даже к пластине в башке и головным болям, которые почему-то отступают только после фронтовых ста грамм. Пиздят доктора, что с таким ранением пить нельзя. С таким ранением нельзя не пить. Без самогонки голова так и норовит лопнуть.
— Мр-р-р, — отвечает Семенычу Васька, — мыр-р-р-р-р…
— Даже ты согласен, что нехер по ночам шарахаться…
Он засовывает ноги в галоши и выходит во двор. Темнота. Ляпота. Звезд не счесть. В городе такого не увидишь. У ворот в густой черноте ночи ворочается какая-то фигура. Он подходит ближе, пытаясь разглядеть гостя.
— Семеныч, ты только снова в обморок не падай. Это всего лишь я… — Из темноты на него пялятся два светящихся глаза. — Чего всуе поминал?
— Бля-я-я, — с присвистом выдыхает Семеныч.
Зрение наконец-то привыкает к отсутствию света, и он отчетливо видит, кто мнется у ворот: почти трехметровая зверюга. Руки до колен, тело покрыто светло-коричневой шерстью. Лишь ладони и морда безволосые. Его, йетить колотить, сентябрьский знакомец из леса.
В этот раз Семеныч в обморок не заваливается. Терять сознание от каждого галюна — не по-мужски.
— Что ты такое? — спрашивает он, понимая, что болтать со своим видением пиздецки херовая идея.
— Я не «что». Я — йети, снежный человек, по-простому. Ты же сам постоянно меня зазываешь… Задолбал, если честно!
— Кого я зазываю?
— Меня! Без конца болтаешь: «йети политики», «йети шоу», «йети цены», «йетить колотить», «йетить твою налево». И это еще не весь твой любимый набор слов. Ты когда сюда переехал, я чуть не рехнулся. Думаешь, зря мы, йети, подальше от людей держимся? Представь себе, что каждый раз, когда тебя кто-то вспоминает, ты икаешь… И чем этот человек ближе, тем сильнее икота. А я тут совсем рядом живу, на перевале. Постоянно тебя слышу. Ну чем тебе слово «эти» не угодило, а, Семеныч? Материться тоже можно без всяких «йетить колотить».
И тут Семеныч, слушая бодрую да складную речь глюка, неожиданно понимает, что ни к какому доктору он не пойдет. Никогда и ни за что. Одно упоминание о йети и все… Кранты. Палата в психушке ему обеспечена.
— Йетить колотить, — на автомате произносит он и испуганно смотрит на зверюгу.
— Ну вот о чем я тебе только что говорил? — возмущенно пыхтит монстр.
— Но ты ведь не икнул… — оправдывается Семеныч.
— Дак я тебя уже знаю. Чтобы перестать икать, что нужно сделать?
— Угадать имя того, кто тебя вспоминает? — предполагает Семеныч, костеря себя за участие в дебильном диалоге.
— Молоток! Меня теперь твои «йети» до икоты уже не доводят. Я их просто слышу. Но пока я тебя вычислил в первый раз, думал подохну или живот надорву. Остальных-то жителей я уж давно знаю, километров на сто кругом. Один ты такой беспокойный попался. Ты меня всуе реже вспоминай, очень прошу.
— Ага. Учту, — произносит Семеныч, как болванчик кивая головою.
— Ну тогда я пошел…
— Ага. Иди.
— Я еще загляну…
— Ага. Загляни.
Волосатая ручища ощутимо хлопает Семеныча по плечу, и монстр исчезает за воротами.
— Бля-я-я, вот же бля-я-я, — приходит в себя Семеныч.
Ни в каких йети он, конечно, не верит. А вот в чертей, бесов и прочую нечисть… И не в контузии тут дело, и не в стальной пластине, закрывающей дыру в голове. Нечисть просто есть. Он помнит бабкины рассказы. И помнит, что если нечисть выбирает кого в жертву, то избавиться от нее сложно.
На следующий день он едет в райцентр. Но не к доктору, а в библиотеку. Интернета в его избе нет (не удосужился провести). А вот в районной библиотеке есть, и книги там есть всякие, и никто из односельчан не пронюхает, чего он там собирается изучать.
Возвращается он домой с кучей оккультной литературы. Хорошо, что мотоцикл с люлькой. Больше Илья Семенович Лыков не будет стоять и мямлить, словно пыльным мешком прибитый, а даст нечистой силе бой.
Дни теперь пролетают незаметно. Вся площадь двора, пол и стены избы исчерчены пентаграммами. Хорошо быть бобылем! Никто не задает глупых вопросов. Молитвами, заговорами, заклинаниями исписана целая тетрадь. В углах красуются восковые свечи. Да не простые, а церковные. В сенках кадка со святой водой. И пофиг, что за водой и свечами пришлось повторно ехать в райцентр и игнорировать вопросы служки в церковной лавке, зачем ему сто свечей и двадцать пятилитровок освященной воды. Надо! И конец разговору.
Наступает ноябрь.
Йети в гости явно не торопится. И Илью опять начинают одолевать сомнения. Может, приблазнился ему тот разговор. А может, йети (он же нечисть) не приходит, потому что Илья старательно заставляет себя произносить слово «эти», взамен «йети», и чуть ли не лупит по собственным губам, когда с языка норовит сорваться привычная присказка «йетить колотить».
Выпадает первый снег.
Снегопад его смущает: «Вдруг припорошенные снегом пентаграммы не подействуют на нечисть?» Успокаивает он себя мыслью, что они есть еще в сенях и избе.
«Не подействовали!» — это он понимает сразу, как только скрипят ворота и лохматая фигура спокойно пересекает двор.
— Семеныч, принимай гостей! — раздается на пороге хриплый голос. — Где ты там запропастился?
«Ага, щас, приму по полной программе», — думает Илья, распахивая дверь, и начинает «прием».
В ход идет все: заученные заклинания, молитвы, заговоренная земля.
— Семеныч, ты от счастья что ли ошалел? — ворчит косматый гость, когда Илья окатывает его святой водой из ведра.
— Изыди, нечистый! — орет Илья. — Изыди!
— Не ори. Я чистый. Все йети очень чистоплотны! Смотри, даже полинять до белого цвета успел! — хвастливо заявляет зверюга и вертится вокруг себя, расставив лапы.
Но Илья уже не может остановиться.
— Вон! Прочь, сатанинское отродье! — блажит он, брызгая слюною.
— Ну ты даешь, Семеныч! Давай-ка я позднее заскочу, когда ты будешь в настроении.
— Не смей ко мне таскаться, черт патлатый! — кричит вслед удаляющейся фигуре Илья.
Кричать-то он кричит, а на душе почему-то фиговенько так становится. Неправильно все как-то. Прямо кошки скребут.
После неудачного обряда «экзорцизма» в него самого словно бес вселяется: сначала он уходит в запой, затем бросает бухать, потому что от бухла еще херовее, затем назло всем чертям и демонам начинает опять приговаривать «йетить колотить».
Зверюга навещает его теперь каждую неделю. Пыхтит под окнами. Уговаривает выйти поболтать. Байки, тварь, травит. Развлекает, по-видимому, на свой лад. Илья отмалчивается или притворяется, что его вообще нет дома. Но бесовское отродье приходит и приходит. Измором берет.
Вот и сегодня только стемнело, а уже под окнами ошивается, впустить просит, про холод зверский заливает:
— Какого рожна приперся? Чего тебе, йетить колотить, на перевале не сидится? Вали в горы… — само собой вырывается у Ильи.
— Одиноко мне там и скучно, — сипло пофыркивает и вздыхает туша за дверями. — И я с подарками сегодня… Так что кончай кобениться, открывай… Реально ведь дверь вынесу!
«Да пошло оно все! — неожиданно решает Илья. — Черт дак черт. Йети дак йети. Один хер таскаться не перестанет»
Набросив тулуп, он выходит в сени.
— Заходи, йетить твою налево… От снега только отряхнись.
Согнувшись в три погибели, в дверь протискивается белоснежная громадина. Шерсть действительно в сосульках, морда в инее. Натурально снежный человек. Может, зря он нечистью зверюгу-то считал? Вместе с гостем в сени проникает жгучий морозный воздух.
— Быстрее давай, чего копошишься, выстудишь мне все…
— Да не ворчи… Подарки принимай… Вот, пару косуль тебе приволок и кабанчика. Картоха, капустка, морква да свекла с мяском-то лучше пойдут… — Клыкастая пасть склабится в улыбке. — Ты их в избу только не заноси. В сенках оставь, чтоб не оттаяли…
— Да не тупой. И это… Спасибо за подарки!
— Ты, Семеныч, на меня не злись, но ведешь ты себя иногда совсем неумно.
— Поговори мне… снежная обезьяна, — ворчит Илья и пропускает гостя в избу.
— Я ж тебе уже раз тыщу говорил, что я — йети. Снежный человек. И уж тем более не обезьяна!
Комната у Ильи по меркам человека просторная, но на снежного человека явно не рассчитана. Голова йети подпирает потолок. Он неловко горбится и в конце концов присаживается на пол, свернув лапы (ноги?) кренделем по-турецки.
— Странное ты существо, Семеныч. Веришь в нечисть всякую, а в йети не веришь, хотя меня даже потрогать можно. Ты вот чертей хоть разочек видел или трогал?
— Нет…
— И я — нет. А мне уж триста лет с гаком!
— Да не свисти! Столько не живут… — Илья садится на диван.
— Я же не человек.
— Не человек, тут не поспоришь… А имя у тебя есть, нечеловек?
— Есть, только вряд ли ты его сумеешь выговорить…
— Мне любопытно!
— Да легко…
Когда йети разражается потоком рычащих звуков, у Ильи аж уши от рева закладывает.
— Не-е-е. Такое точно не произнесу. Может, будешь Ромой? Меня, кстати, Ильей зовут. Семеныч — это отчество.
— Рома, так Рома, — клыкастая пасть растягивается в улыбке. — И давай-ка, Илюха, мы еще кое с чем определимся, чтобы потом на глупости всякие не тянуло. У тебя есть медвежий капкан, ружье, карабин, пистолет, нож? Чего молчишь? Есть или нет?
Илье становится немного не по себе. Зачем, спрашивается, чудищу оружие?
— Ну есть, — неохотно произносит он. — Разрешения только нет… Меня ж по контузии комиссовали…
— Забей на разрешение, я тебе не егерь или полиция! Тащи цацки, пойдем в сени.
— Зачем?
— Для демонстрации возможностей…
Капкан схлопывается на мощной лапе, а Рома (Роман? Ромка? Илья пока не уверен, как его следует называть) даже ухом не ведет. Вальяжно так наклоняется и без усилий разжимает зубастые тиски.
— Теперь бабахни в меня из ружья и карабина…
Дробь и пуля тоже не оставляют на белоснежной шкуре видимых повреждений. По-видимому, Ромке огнестрельное оружие, что слону дробина.
— Думаю, о бесполезности ножей и прочей дребедени говорить не стоит?
— Ага!
— Кстати, если у тебя где-то граната или мина заныкана, то не советую применять. Шуму много. Толку ноль. Бесполезная трата боеприпасов. Военные уже как-то пробовали поохотиться на меня в горах. Чуть сами под обвалом не погибли, я этих дебилов потом часа два из-под обломков выколупывал, лечил да память стирал.
— Ты умеешь стирать память?
Эта новость поражает Илью в самое сердце.
— То есть я тут с ума несколько месяцев сходил, а ты мог все исправить? Стереть память, чтоб я не мучился?
— Мог! Но зачем? Ты ж мой друг! Я у друзей в мозгах не копаюсь!
После этих слов Илья теряется. Слишком давно он не слышал «друг» в свой адрес. С Афгана, наверное… На душе неожиданно становится тепло. И глаза хочется потереть. Горячо и мокро глазам.
— Пойдем в избу, что ли, друг. Хватит, настрелялся я уже. Знаешь, после Афгана я и на охоту-то редко хожу… Разлюбил оружие.
— Это я понял. Ружье и карабин нестрелянные давно…
— Ага. Чищу их, бывает, по привычке, а применять не тянет. Так что за мясо спасибо! А как ты их добыл, ну, косуль и кабанчика? Загрыз?
— Не. Мысленно подманил и шеи свернул, — фыркает Ромка.
— А что ты еще можешь? — Илью раздирает любопытство.
— Хочешь, я тебе голову залечу? Бесплатно, по-дружески, — Ромкина морда расплывается в довольном оскале. — Будешь как новенький! Это недолго! Да и остальное подлечить стоит. Тебе же еще и пятидесяти пяти нет? Молодой совсем…
Илья недоверчиво смотрит на белоснежную тушу, сидящую у него в комнате и спокойно предлагающую подарить ему новую жизнь. Без пластины и без боли. Жизнь, где у него уже появился новый друг. Здоровенный лохматый дружище.
— Хочу, — выдыхает он.
И глазам опять становится горячо и мокро…ВПУСТИ-И-ИЭТО ВСЕГО ЛИШЬ Я...ЗАГРЫЗ?Название: Все плохо
Задание: Йети
Автор: WTF Nastoyashee Sveklo 2020
Форма: клип
Канон: Переполох в Гималаях
Пейринг/Персонажи: Страстница (Йети), Лисси
Категория: джен
Жанр: драма
Рейтинг: PG-13
Исходники: музыка: Дельфин "Мало", Atrium Carceri&Cities Last Broadcast "Laudanum", видео: "Переполох в Гималаях"
Продолжительность и вес: 00:42, 69 мб
Предупреждения: смерть второстепенного персонажа, открытый финал, очень альтернативно оригинальному сюжету, потому что все плохо
Примечание: герои дружат
Размещение: запрещено без разрешения автора
Скачать: АОЗ
Для голосования: #. WTF Nastoyashee Sveklo 2020 - "Все плохо"ИЗ ЧЕГО СДЕЛАНО ВРЕМЯПУСТОТЫ БРЕМЯСКВОЗЬ КОЖУ ЗАМКНУТЫХ ВЕКWTF NASTOYASHEE SVEKLO 2020
скачать
